19.12.2016 в 14:09Пишет Liquidator: «Тевье-молочник», спектакль театра ТеНерПьеса, начавшаяся как забавный водевиль, постепенно развернулась в настоящую драму, а финал по накалу страстей превзошёл все ожидания. Сцена с оковами, символическое единение живых и мёртвых — сыграны были чрезвычайно сильно, и зал аплодировал безостановочно.Образ ТевьеКонстантин Лазаревский в заглавной роли смотрелся настолько естественно, что исчезало ощущение условности, театральности происходящего на сцене — казалось, что всё взаправду, и терзания бедолаги Тевье вызывали живое сочувствие.Вместе с тем, образ Тевье нельзя свести к классическому типажу неудачника, тяжко стонущего под бременем бесконечных невзгод. Несмотря на все беды, Тевье до последнего сохраняет чувство собственного достоинства, человечность, способность иронизировать над собой и другими, остаётся верен своим убеждениям.В пьесе остро подчёркнута несправедливость мироустройства, причём несправедливость эта как бы поворачивается разными гранями. Притеснение евреев неевреями соседствует с социальным и имущественным расслоением, бесправием женщин, жестокостью обычаев и законов.Смысловой заряд пьесы многослоен. Тевье олицетворяет собой благоденствие старого мира, живущего по заветам священных книг. Постепенно старый мир рушится: заветы, традиции, благополучие — идут на слом, и Тевье с уцелевшими домочадцами остаётся буквально на руинах. Но и старый мир не идеализирован: чванство богачей, притеснения, фальшь — его неотъемлемые черты.Так, Тевье чужды рассуждения Хавы о всеобщем равенстве (доведшие в конце концов Хаву до изгнания из семьи). Не близки Тевье и революционные устремления зятя Абрама, бунтующего против государственных порядков. Но именно неравенство ломает вскоре жизнь младшим дочерям Тевье, а следом и государство проявляет свою губительную волю, обрекая евреев на выселение.Любопытна разнонаправленная динамика: по мере того, как мир вокруг Тевье сжимается, рушится, — масштаб личности Тевье наоборот возрастает. В финале ему удаётся превзойти собственные ортодоксальные убеждения: Тевье прощает Хаву — доброе сердце оказывается выше любых догматов....Сюжетную схему пьесы с пятикратным повторением сватовства дочерей — я бы уподобил кольцам спиленного дуба: они расходятся кругами по нарастающей, но практически не пересекаются. Связующим остаётся только сам «ствол» — образ Тевье.Другие ролиТем не менее, остальные роли тоже нельзя обойти вниманием.Прекрасно отыграна Голда, жена Тевье (Анастасия Романовская): сочетание весёлого ехидства, простодушия и искренней заботы о муже и дочерях. Алексею Колчину, как всегда, хорошо удаются роли зловещих антигероев. Жизнерадостный драйв воплощает портной Мотл в исполнении Егора Боборыкина. Эффектно смотрится писарь Федька (Алексей Тюгаев). Колоритен Грант Туманов в образе свата Эфраима.Все пять дочерей по-своему интересны. Складывается спектр характеров: Цейтл (Светлана Кузина) — доброта; Годл (Анна Трушкова-Васильева) — сдержанность; Хава (Надежда Рыжкова) — бунтарство, непокорность; Шпринца (Снежана Юрошенская) — мягкость; Бейлка (Жанна Калишевич) — сила воли, самопожертвование.Разноплановыми получились роли Даниила Левицкого — священник Василий vs Арончик, жених Шпринцы. Без программки я бы даже не подумал, что их играет один человек.РазмышленияНасчёт самоубийства Шпринцы у меня сложилась гипотеза, что отчасти этот поступок мог быть ещё и реакцией на изгнание Хавы отцом. Иногда самоубийц удерживает от фатального шага мысль о родителях: «каково им придётся?» Здесь же у Шпринцы перед глазами был пример: живую дочь приравняли к мёртвой, и мир не перевернулся. Значит, можно уйти, не боясь последствий....Особенность ТеНеровских постановок в том, что они не только отражают тот или иной сюжет, воспроизводя событийный ряд, чувства героев, мировоззрение, антураж эпохи, — но вместе с тем словно бы призывают к действию. Однако каким может стать это действие — тут единого ответа нет. Или, по крайней мере, мне не всегда удаётся его расшифровать.URL записи18.12.2016 в 02:01Пишет фрау Рэтхен и ко: Тевье-молочникМне показалось, несколько слабее, чем "На дне" (может, дело в самом оригинале, а может, просто ощущение меньшей обкатанности/большей шероховатости), но в целом вполне впечатляет.Не буду про главного героя - это было действительно очень хорошо.Вообще, все главные герои и героини на уровне и по-своему затрагивают. Разве что меня несколько разочаровала пара Годл - Перчик, именно как пара. Потому что по отдельности они тоже очень хороши, здесь вопросов нет. Но вот на уровне взаимодействия как будто что-то недощёлкнуло, как будто они так и остаются по отдельности. Хотя, мб тут я просто больше придираюсь в силу личных тараканов.Хава очень яркая (здесь уместно яркая) и запоминающаяся. В общем-то на её части проходит разлом, после которого резко меняется тональность. Если до этого почти весь первый акт был интересен, но оставлял некоторое ощущение квеста "подбери фигурки к формочкам", то в этот момент резко, без всякого перехода зазвучало трагически. Что несколько неожиданно, но эффектно.Утопление Шпринцы... Ну... красиво, не знаю, что тут ещё сказать)Почти до конца казалось, что про последних трёх дочерей показано достаточно и подробно, а первые две истории как будто немного пролетели... Но во втором акте "додали" линии Цейтл-Мотл, на что я не особо рассчитывала, и да, понравилось. *"На бис", бгг. Нет, у меня была была незаписанная реплика по этому поводу - "умрите, пожалуйста, ещё раз, вы так классно это делаете"*Отдельно порадовал Горький как реверанс первому спектаклю из цикла. (Не знаю, было ли в оригинале, но здесь воспринимается именно так).Финал, конечно, заслуживает особого внимания. Во-первых, меня порадовало, что вновь возникает не только Хава, но и Федька - и то, как это было сделано. Не уверена, что правильно поняла эту сцену, но если он собрался с ними (а такое ощущение, что собрался), то это сильный ход.Ну и, разумеется, окончание - с цепью (под которую подныривают все - даже те, кто мог бы этого не делать) и "Дороженькой". На миг показалось, что в последний момент Тевье разорвёт цепь и это будет финальной точкой. Но нет, это всё же было бы не отсюда. Отсюда - такие же неопределённость и намёк на просвет где-то впереди, как в "На дне".URL записи
«Тевье-молочник», спектакль театра ТеНерПьеса, начавшаяся как забавный водевиль, постепенно развернулась в настоящую драму, а финал по накалу страстей превзошёл все ожидания. Сцена с оковами, символическое единение живых и мёртвых — сыграны были чрезвычайно сильно, и зал аплодировал безостановочно.Образ ТевьеКонстантин Лазаревский в заглавной роли смотрелся настолько естественно, что исчезало ощущение условности, театральности происходящего на сцене — казалось, что всё взаправду, и терзания бедолаги Тевье вызывали живое сочувствие.Вместе с тем, образ Тевье нельзя свести к классическому типажу неудачника, тяжко стонущего под бременем бесконечных невзгод. Несмотря на все беды, Тевье до последнего сохраняет чувство собственного достоинства, человечность, способность иронизировать над собой и другими, остаётся верен своим убеждениям.В пьесе остро подчёркнута несправедливость мироустройства, причём несправедливость эта как бы поворачивается разными гранями. Притеснение евреев неевреями соседствует с социальным и имущественным расслоением, бесправием женщин, жестокостью обычаев и законов.Смысловой заряд пьесы многослоен. Тевье олицетворяет собой благоденствие старого мира, живущего по заветам священных книг. Постепенно старый мир рушится: заветы, традиции, благополучие — идут на слом, и Тевье с уцелевшими домочадцами остаётся буквально на руинах. Но и старый мир не идеализирован: чванство богачей, притеснения, фальшь — его неотъемлемые черты.Так, Тевье чужды рассуждения Хавы о всеобщем равенстве (доведшие в конце концов Хаву до изгнания из семьи). Не близки Тевье и революционные устремления зятя Абрама, бунтующего против государственных порядков. Но именно неравенство ломает вскоре жизнь младшим дочерям Тевье, а следом и государство проявляет свою губительную волю, обрекая евреев на выселение.Любопытна разнонаправленная динамика: по мере того, как мир вокруг Тевье сжимается, рушится, — масштаб личности Тевье наоборот возрастает. В финале ему удаётся превзойти собственные ортодоксальные убеждения: Тевье прощает Хаву — доброе сердце оказывается выше любых догматов....Сюжетную схему пьесы с пятикратным повторением сватовства дочерей — я бы уподобил кольцам спиленного дуба: они расходятся кругами по нарастающей, но практически не пересекаются. Связующим остаётся только сам «ствол» — образ Тевье.Другие ролиТем не менее, остальные роли тоже нельзя обойти вниманием.Прекрасно отыграна Голда, жена Тевье (Анастасия Романовская): сочетание весёлого ехидства, простодушия и искренней заботы о муже и дочерях. Алексею Колчину, как всегда, хорошо удаются роли зловещих антигероев. Жизнерадостный драйв воплощает портной Мотл в исполнении Егора Боборыкина. Эффектно смотрится писарь Федька (Алексей Тюгаев). Колоритен Грант Туманов в образе свата Эфраима.Все пять дочерей по-своему интересны. Складывается спектр характеров: Цейтл (Светлана Кузина) — доброта; Годл (Анна Трушкова-Васильева) — сдержанность; Хава (Надежда Рыжкова) — бунтарство, непокорность; Шпринца (Снежана Юрошенская) — мягкость; Бейлка (Жанна Калишевич) — сила воли, самопожертвование.Разноплановыми получились роли Даниила Левицкого — священник Василий vs Арончик, жених Шпринцы. Без программки я бы даже не подумал, что их играет один человек.РазмышленияНасчёт самоубийства Шпринцы у меня сложилась гипотеза, что отчасти этот поступок мог быть ещё и реакцией на изгнание Хавы отцом. Иногда самоубийц удерживает от фатального шага мысль о родителях: «каково им придётся?» Здесь же у Шпринцы перед глазами был пример: живую дочь приравняли к мёртвой, и мир не перевернулся. Значит, можно уйти, не боясь последствий....Особенность ТеНеровских постановок в том, что они не только отражают тот или иной сюжет, воспроизводя событийный ряд, чувства героев, мировоззрение, антураж эпохи, — но вместе с тем словно бы призывают к действию. Однако каким может стать это действие — тут единого ответа нет. Или, по крайней мере, мне не всегда удаётся его расшифровать.
Тевье-молочникМне показалось, несколько слабее, чем "На дне" (может, дело в самом оригинале, а может, просто ощущение меньшей обкатанности/большей шероховатости), но в целом вполне впечатляет.Не буду про главного героя - это было действительно очень хорошо.Вообще, все главные герои и героини на уровне и по-своему затрагивают. Разве что меня несколько разочаровала пара Годл - Перчик, именно как пара. Потому что по отдельности они тоже очень хороши, здесь вопросов нет. Но вот на уровне взаимодействия как будто что-то недощёлкнуло, как будто они так и остаются по отдельности. Хотя, мб тут я просто больше придираюсь в силу личных тараканов.Хава очень яркая (здесь уместно яркая) и запоминающаяся. В общем-то на её части проходит разлом, после которого резко меняется тональность. Если до этого почти весь первый акт был интересен, но оставлял некоторое ощущение квеста "подбери фигурки к формочкам", то в этот момент резко, без всякого перехода зазвучало трагически. Что несколько неожиданно, но эффектно.Утопление Шпринцы... Ну... красиво, не знаю, что тут ещё сказать)Почти до конца казалось, что про последних трёх дочерей показано достаточно и подробно, а первые две истории как будто немного пролетели... Но во втором акте "додали" линии Цейтл-Мотл, на что я не особо рассчитывала, и да, понравилось. *"На бис", бгг. Нет, у меня была была незаписанная реплика по этому поводу - "умрите, пожалуйста, ещё раз, вы так классно это делаете"*Отдельно порадовал Горький как реверанс первому спектаклю из цикла. (Не знаю, было ли в оригинале, но здесь воспринимается именно так).Финал, конечно, заслуживает особого внимания. Во-первых, меня порадовало, что вновь возникает не только Хава, но и Федька - и то, как это было сделано. Не уверена, что правильно поняла эту сцену, но если он собрался с ними (а такое ощущение, что собрался), то это сильный ход.Ну и, разумеется, окончание - с цепью (под которую подныривают все - даже те, кто мог бы этого не делать) и "Дороженькой". На миг показалось, что в последний момент Тевье разорвёт цепь и это будет финальной точкой. Но нет, это всё же было бы не отсюда. Отсюда - такие же неопределённость и намёк на просвет где-то впереди, как в "На дне".
